И все же… шли месяцы, а мальчик подрастал и становился крепче. Умбекка боялась, что настанет день, и ее сострадание к джему рухнет, словно
знакомства интим фото секс домик. Ей не давало покоя инвалидное кресло. Она знала и о том, что пару раз мальчик пробовал ходить на костылях.
Какие то деревяшки разве они могли излечить мальчика от болезни, являвшейся проявлением божьей воли? Это тревожило умбекку! Теперь она частенько исподволь наблюдала за джемом, чувствовала в его взгляде сопротивление и угрозу. Не была ли она не права, препоручив заботы о джеме карлику? Ну а что же излечимо? Умбекка сердилась на себя, но хотелось ей одного убежать, уехать в грохочущей повозке к воксвеллам, однако она очень хорошо понимала, что ее отъезды из замка не принесли ей ни радости, ни счастья, к которым она так стремилась. Порой ей хотелось выть от боли. Боль усиливалась. Умбекка швырнула вязанье на пол. И почему то клубок знакомства в соснице и наполовину связанный шарф сразу превратились в некий немой укор. Яркая шерсть лежала на темной обивке дивана и как бы осуждала умбекку.
Шерсть была алая. Словно намазанные помадой губы шлюхи. Господи, что у нее за мысли? Ведь она сама, собственными руками красила шерсть! Это же преступно! От размышлений умбекку отвлекло жужжание. В луче света из открытого окна жужжала и знакомства в израиле арад муха. Время от времени муха садилась на чайный столик и деловито копалась в крошках печенья.
Размахивая своим вязаньем, словно оружием, она гоняла муху по комнате до тех пор, пока та, испуганная и разгневанная, не улетела в окно. Умбекка вздохнула и выронила вязанье.
Протерла глаза и вдруг заплакала и припала грудью к подоконнику. Мир знакомства в екатеринбурге с фото красок за окном заволокло пеленой. Разогретое солнцем дерево оконной рамы пекло руку умбекки сквозь ткань рукава.
Повинуясь безотчетному порыву, она сняла цепочку с амулетом и положила на подоконник, туда, где оконный переплет отбрасывал еле заметную тень. Ей хотелось спать, ужасно хотелось спать, но биение боли не покидало ее, хотя сама боль немного утихла. Усталое сердце умбекки просило покоя.
Солнце немилосердно палило. Умбекке стало жарко в тесном черном платье. И вдруг ни с того ни с сего умбекка вцепилась пальцами в высокий стоячий воротник и принялась лихорадочно расстегивать пуговицы на лифе. Ткань шелестела, словно перья огромной, не умеющей летать птицы.
