Но ни верховному богу, ни его глупому сыну агонису не удалось совладать с силами, которые они отвергли! О нет, они не сумели совладать с могущественным тотом! Жрец оборачивается к занавесу. Занавес раскачивается, как под сильным ветром. Откуда может взяться ветер здесь, под землей? Темная ткань вспучивается, раскачивается, пульсирует, дрожит. На нее воздействует сила, исходящая от зеркала.
Из темноты, окутавшей дальние скамьи, взволнованно, нетерпеливо смотрит на занавес человек, называющий себя лордом эмпстером. Приближается мгновение наивысшего экстаза, время жертвоприношения, воплей, кровопролития. Из за этого сердце лорда эмпстера бешено колотится. Сколько раз уже он видел этот ритуал? Это не имеет значения. Он всегда весь горит от возбуждения при первом взгляде на антибожество.
Теперь в любое мгновение можно ожидать явления тота вексрага, услышать его крик из жуткого царства небытия. Жрец восклицает о всемогущий, не раз во многих обличьях удавалось тебе преодолеть врата бытия, так страстно желаешь ты вернуться и занять свое знакомства в городе бор в этом мире! О великий маг, чье колдовство уничтожило долину орока, повергло в отчаяние лживого агониса, вернись же теперь, дабы довершить начатое тобою! Изгнанный из орока ты, которому следовало бы стать величайшим из богов, и который вместо этого даже был лишен права ходить по коридорам отцовского дворца, близится твое время, скоро ты вернешься к нам в сем могуществе своем! О да, величайший из отвергнутых созданий, близится к концу эпоха покаяния! Приди к нам, приди к твоим братьям по вере, согрей нас языками твоего очистительного пламени! О, да приблизится явление твое, о всемогущий, о величайший, о благословенный тот вексраг! С этими словами жрец разворачивается к занавесу и раздергивает его. Алтарь окутывает едкий дым. Слышится неблагозвучное пение, зловещие звуки. И вот, наконец, в зеркале появляется жуткий лик! Рыдая и вопя, члены братства падают ниц. Но этим они не умилостивят свое божество. Глядя на них из зеркала, тот вексраг обрушивает на них знакомства раменское жуковский тупицы, злобные тупицы! Вы купаетесь в роскоши, вы валяетесь в ней, словно свиньи в лужах, и вы смеете мечтать о том, чтобы я вам явился? Какое вам дело до моих страданий? Разве вы помните о том, что я закован, пленен в небытии, что я превращен в это отвратительное создание? Разве вы забыли о том, что мне не освободиться до тех пор, пока не будет найден ключ к орокону? Где ключ? Приведите его ко мне! Приведите его ко мне! Жрец восклицает о величайший! Ключ по прежнему скрыт от нас. И как может быть иначе, если кристалл короса, подброшенный в небеса отцом всех богов, утрачен и ни одному человеку до сих пор не удалось найти его? Но разве не написано в пророчестве о том, что ключ скоро будет явлен нам, что скоро, очень скоро он сам к нам явится? Уже теперь, как и было предсказано, дитя судьбы начало свои странствия! Уже теперь по свету скитается тот, кто обладает кристаллом короса! Жуткий, визгливый вопль.
Что мне за дело до вашего пророчества? Какое мне дело до ваших обещаний? Вы что, предали меня? Если бы вы были мне верны, вы бы разнесли свой мир на куски, вы бы осушили реки, камня на камня не оставили бы от самых высоких гор, чтобы привезти ко мне ключ к орокону! Будь у меня ключ, я бы смог освободиться от оков! Будь у меня ключ, я смог бы собрать все кристаллы! Тогда власть моя стала бы безграничной и вечной! Тогда мне поклонились бы все и вся! Все знакомства для мужчин за 30 орока я подверг бы уничтожению, я бы изничтожил всех пятерых его мерзопакостных детей! Ключ, тупицы! Приведите мне ключ! Так бывает всегда. Антибожество всегда изливает на людей свою ярость, обрушивается на них так, словно они его лютые враги. В отчаянии пытается жрец ублажить тота вексрага.
Но ни молитвы, ни увещевания тому не нужны. Поспешно к алтарю подводят жертву мальчика со связанными руками и заткнутым кляпом ртом. Это совсем маленький мальчик, какой то нищий, уличный попрошайка.
Жрец в белом балахоне срывает с него путы. Мальчик раздет донага.
С ослепительной вспышкой опускается кинжал, вспарывает нежную юную плоть. Из вспоротого живота вываливаются кишки. Вождь выпрямляется, держа на ладонях почки, легкие, печень жертвы.
На камни капает кровь. Наконец он преподносит своему божеству подрагивающее сердце. Но и тогда, когда со звоном падает на каменные плиты обагренный кровью кинжал, когда балахон жреца из белого становится алым, а с алтаря стекают красные струйки, и тогда недоволен страшный бог, чей лик предстает в зеркале. Бывали случаи, когда удавалось ублажить его хотя бы на краткий миг, порадовать его той злобной силой, которая высвобождалась в момент жертвоприношения. Тот вексраг как бы видел в этом пролог к своему грядущему воцарению.
