В страстном порыве ему хотелось объять этим чувством бегущую по лужайке мать, объять тора, томящегося в замке, объять старика вольверона, и нирри, и ее отца, и варнаву, своего утраченного друга, где бы он сейчас ни был. Джем поразился на одно головокружительное мгновение он был готов заключить в свои объятия даже тетку умбекку и досточтимого воксвелла, и несчастного покойного рыжеволосого полти. Его любви хватило бы на войска эджарда синего и на войска эджарда алого, и на ваганов, и на зензанцев, и на все другие народы этого таинственного огромного мира. Ее хватило бы и на всех тварей в диколесье рыб, птиц, всех живущих и мертвых, лежащих в теплой темноте под землей. Порожденная кристаллом, его любовь разрасталась, становилась глубже, она охватывала весь разрушенный, измученный мир, лежащий в страданиях и страстях там, далеко внизу. Но источником этой любви, самой глубокой любви, которую он когда либо испытывал, источником, который управлял всеми его чувствами, была его интим знакомства в колпино к кате. Отчаянное безумие.
Ничего не было, кроме этой любви. Мир вернулся! Джем вращался и парил. Первый экстаз любви утих. Это произошло тогда, когда он заметил, что кристалл в его руках гаснет. Он догорал. Моросящий дождь мало помалу превращался в ливень.
Струи дождя стекали по его лицу. Руки, сжимавшие кристалл, окоченели. Как раз в это мгновение его мать вбежала в ворота дома проповедника, а джем вдруг обнаружил, что кристалл исчез. Он больше ничего не сжимал в руках. Он падал. Он, словно раненая птица, камнем падал на землю из туманной серой вышины.
У джема темнело в глазах. Он успел подростковое секс знакомства разрушенный храм, кладбище, сад у дома проповедника, высокие трубы на доме, блестящую стеклянную крышу, по которой шлепали струи дождя. Эй фиваль расхаживал по бальному залу. Шаги его были размеренными, мягкими, короткими.
Он ждал. Сначала он ждал в длинном коридоре, который вел в стеклянную комнату, потом в холле. От нечего делать он бродил там, время от времени останавливался, чтобы смахнуть пылинку другую с мраморного плеча короля.
Затем он перебрался в бальный зал. Расхаживая там, эй фиваль любовно размышлял о том триумфе, который сейчас переживала госпожа ренч. Какой взлет! Какой стремительный взлет! Стороннему наблюдателю могло показаться, что капеллан нервничает, что он возмущен. Так оно и было. Еще бы! Старикашка попросил его удалиться из стеклянной комнаты! Да как он смел? А умбекка какова? Не сказала ему ни слова о том, что собиралась поведать командору! Капеллан не привык, чтобы дамы с ним так обходились.
