Ката протянула руку, и ласточка опустилась к ней на ладонь, не испытывая ни малейшего страха. Ласточка, ласточка, где была, скажи? Глазками своими мир мне покажи! Ката закрыла глаза, чувствуя почти невесомое прикосновение коготков птички. Перед ее взором появилась картина смесь зеленого и коричневого цветов. Она услышала шелестение жуков под корой и звуки, издаваемые червями, ползавшими в жирной земле кладбища. Ярко голубая вспышка и птичка исчезла. Вот глупая! Отец познакомиться с девушками у надгробья и что то негромко бормотал.
Ката подпрыгнула, дважды поклонилась маме, которая теперь жила под землей, и быстро побежала по кладбищу, прыгая по надгробным камням, словно по ступенькам. На бегу она распевала камень холодный, камень жестокий, камень безжалостный и одинокий. Ну а земля это жизнь и спасенье смерть принесет, но подарит рожденье! Эй, девчонка! Голос прозвучал резко и внезапно, словно выстрел. Ката обернулась. Она часто моргала. Со стороны храма между могил к ней шла какая то толстуха. Как ты смеешь осквернять места упокоения усопших, девчонка? Женщина была полногрудая, в черном платье с длинным шлейфом.
Ты, видно, ваганское отребье! Я научу тебя почитать бога агониса! Ката не понимала, о чем говорит женщина. Девочка только смотрела на ее жирное, заплывшее лицо. Ката стояла на надгробном камне, испещренном причудливым орнаментом.
Женщина схватила ее за руку и стащила на землю. Ката стала вырываться, раскричалась отпусти меня, отпусти! Отпусти ее, умбекка! Папочка! Толстуха отпустила брачные знакомства в казани девочки. Ката сердито стукнула женщину и спряталась за спиной у отца. Выглянув, она получше рассмотрела женщину. Лицо ее было испещрено сеткой кровеносных сосудов.
Девочка не катаэйн! Я катаэйн! Сердито воскликнула ката. Но отец ласково погладил ее по голове похоже, просил помолчать. Ты не изменилась, умбекка, только и сказал старик и повернулся, чтобы идти.
Пойдем, детка. Пора на ярмарку.
